ЗАПИСКИ НА ШАЙТАН-ТРУБЕ

Зачистка

Жаркое лето, командировка, Чечня. Покоя нет, стоит мечети минарет, а в небе видны отблески ракет. Вон там отдел, а здесь ОМОН, но, дикой злобой опьянен, с шайтан-трубой крадется моджахед.

Для многих это в первый раз. Тревожное чувство по ночам. Выстрелы минометной батареи из комендатуры через определенные промежутки времени по заданному квадрату. Подъемы в пять утра. Вставай, Родина-мать зовет на зачистку.

Село Шами-Юрт. «Цыгане дружною толпой». А мы – ытииентельно, как цыгане, разношерстная масса. Срочники, омоновцы, собровцы.

Село – четыре улицы. Подполковник Береза ставит задачу: 3 адреса, найти и задержать. Словно наперегонки БТР и уазики рванули по селу. Пронеслись из одного конца в другой, обратно, снова.

В голове появилась мысль, что участковый водит нас за нос. Адрес, мол, он не помнит. Наконец, после огромного умственного напряжения тычет пальцем в первый попавшийся дом: здесь! Пошла вперед пехота, рассыпались по улице возле дома. Кто-то лезет на забор – высоко. Увы, войти без стука не получилось. Ничего, мы люди культурные, постучим.

Лязг открываемого засова. Мысли хозяина: «я только дверцу приоткрыл, а они как ломанулись, как ломанулись». Как тараканы, разбегаемся по двору: кто в подвал, кто на чердак. И тут, как гром среди ясного неба: «Всем стоять, с якоря сниматься, не туда зашли, объект живет на соседней улице».

Чертов Береза! Перепуганный хозяин что-то лопочет про то, что можно пройти через огород. Бежим через огород мимо яблонь, вишен, грядок с капустой, луком и прочей зеленью. По пути, перемахнув через невесть откуда взявшийся ручей, врываемся на соседний участок.

– Здрасте, вы не ждали, мы приперлись. А где этот, как его – на М? Что это – соседний дом? Ну, ничего, мы вас тоже по пути зачистим.

Бежим к соседям: мужиков, понятное дело, нет, одни бабы. Все мужчины, оказывается, уехали в Назрань на базар. За воротами затарахтел БТР. Прибыла группа прикрытия. Пока мы бегали по огородам, они искали улицу. Много шума и – ничего. По радиостанции голос Березы зовет всех на исходную. Три группы под «бурные аплодисменты» проснувшегося села выкатываются на развилку четырех улиц.

Поправив кепку цвета хаки, наш березовый Наполеон думал думу. Участковый с затуманенными от вчерашних заливаний глазами преданно стоял рядом. Наконец, эврика! Он вспомнил: за мной, мои серые воины! Теперь мы не промахнемся.

Конечно, не промахнемся: одиноко стоящий домик наподобие избушки на курьих ножках, к которому, крадучись, подбирается три десятка вооруженных до зубов мужиков. Для полного счастья не хватает только крика: «Ура! За Родину!» И вот пошел, врагов сметая, в атаку наш отряд лихой.

Вломились в хату, а там сидит, как в загадке, дед во сто шуб одет. Неужто тот самый коварный пособник незаконных бандформирований? Судя по виду, вполне мог быть участником гражданской войны. И что удивительно: фамилия совпадает. После короткого обыска в одном из сараев находят ствол. Гордо вскинув в победном приветствии руки, его преподносят Березе: есть результат! Это ничего, что ружье отдаленно напоминает кремневое, а в стволе зимовала семейка пауков. Главное – на него нет документов, а значит – он незаконный. Несмотря на доводы старика, что он приобретался при царе Горохе, он будет изъят.

Деда сажают в уазик, везут на место сбора, по дороге выпытывая, не замышляет ли он чего против Родины? Подъезжаем к развилке всех улиц. Осознав тщетность своих допросов, опера отпускают старика восвояси. Старик долго чешет в голове, недоуменно смотрит вслед уходящей колонне и, глубоко вздохнув, отправляется в село, над которым разгорается жаркое июньское солнце.

Проверка на вшивость

Все хорошо, что хорошо кончается. Вот и наше сидение без дела закончилось. С утреца приехали вояки, привезли боевое распоряжение на скважину. Вроде бы удивительно: нефтяников еще нет, а приказ на их сопровождение есть. Вагончики для них стоят пустые да поварихи сковородки чистят в ожидании.

Рабочие появились к вечеру, как черти из-под земли. Поналазило всяких, кто откуда. Вахтовый метод – насобирали со всей России ровно на одну неделю. Сделают – не сделают, это не вопрос. Суть в том, что через неделю, все разъедутся по своим местам, до очередной вылазки.

Ну, наше дело понятное – сопровождение. Вперед на Мескеты! Потащили ниточку – длиной километра два. Кто в голове сидит, кто в техническом замыкании. Главное – строй держать, не останавливаться. А тут еще армейские саперы со своими фугасами: мол, уже четвертый за последние три дня сняли. А раз пошел такой коленкор, после первого дня заезда принято решение, чтобы колонну возглавлял наш сапер. Он же, понятное дело, поспешил сразу отличиться. Есть у него такая черта: то пакет подозрительный найдет с окурками, то еще чего посерьезней. Фугас, например.

Как он его тогда из окна едущего «уазика» разглядел, никто до сих пор не поймет. Мало того, что разглядел, так еще соскочил на ходу с машины и давай распекать солдатика, который вдоль дороги в оцеплении сидел – аккурат напротив фугаса.

– Что ж ты, курицын сын, сидишь, ни хрена не видишь. Мать твою!

А что солдату? Он стоит, глазами блымает, ему дали точку опоры, вот он и заснул. Саперная разведка вроде бы проверяла, но ведь не может снаряд сам закопаться с проводами. Значит кто-то нас очень хочет. Знать бы – кто? Может свои, а может – не очень.

Как сказал один товарищ в штабе, в начале войны все было проще. Вот свои, там чужие. Затем стало сложнее. Вроде бы там чужие, но среди них есть как бы и немного свои. А теперь все вокруг – мирное население. Делай соответствующие выводы и дерзай, покуда цел. Водитель, ты крути баранку, а ты, боец, держи прицел.

Чем тушат скважину, когда горит нефть? Ясное дело, не водой. Доступ кислорода и топлива есть, его не перекроешь. Может гореть вечно, пока нефть вся не выгорит. А посему скважину для начала нужно, чем-нибудь забить, желательно при помощи танка. (Американцы в своей теперешней войне с Ираком уже переняли наш передовой метод). Потом, когда бушующий пожар задохнется от недостатка кислорода, скважину шунтируют, тампонируют, прочищают и продолжают качать черное золото.

«Ястребы» в данный момент тоже не дремлют. Неподалеку постоянно какие-то машины маячат, смотрят, когда вожделенную трубу нефтепровода подведут – подключиться все хотят.

В один из светлых дней Аслан, которого из-за смуглости лица прозвали Копченым, решил поинтересоваться у одного из нефтяников ходом работ. Вид у него, конечно, был соответствующий: весь обвешанный лентами пулеметными, в руках собственно сам пулемет, которого хозяин ласково называл «мой тузик». С места не сойти, вылитый арабский наемник.

– Ну, что, отец, когда нефть пойдет?

– А зачем тебе нефть, сынок?

– Отец, ты что, не понимаешь? Нефть – это все, это доллары, это автоматы, это стингеры.

Мужик от неожиданности чуть не сел. А наши в сторонке «ха-ха» поймали. Ничего не поделаешь, таков он – военно-полевой юмор.

С некоторых пор к нам стал заезжать Палыч – саперов друг, еще по Ачхой-Мартану. Ежели глянуть со стороны невооруженным взглядом, он больше на зажиточного бюргера из Нижней Саксонии смахивал, чем на опера. На худой конец – на старшину, от которого хотелось услыхать про пиво. А Палыч больше говорил про боевиков.

– Намедни схрон нашли. На краю сельского кладбища. Там патронов и гранат видимо-невидимо. Думали дырки сверлить.

– А для чего?

– Для ордена, конечно. Хотя, по правде, копать надо было глубже.

– А это зачем?

– А затем, что после нас повторный осмотр делали и раскопали дипломат с деньгами. А там зеленых тысяч триста было.

– Да, Палыч, проворонили ребята счастье.

Вот и живи после этого, ведь ты не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Бес поехал в сопровождение за соляркой для гаража. Там была своя небольшая заправка, от которой ытииенылись и мы. По договору нам выделялся определенный лимит, а машину топлива без сопровождающего так просто не провезешь по Чечне.

Бес – сам по себе личность бесхитростная, простая, даже исполнительная в смысле простых поручений. Насчет сложных у него автоматически включался в голове тумблер «дурак», и он откровенно начинал бить баклуши до тех пор, пока ему не объясняли, чего от него хотят или же не поручали задание другому.

Не знаю, чем руководствовалось начальство, отпуская Беса в сопровождение в первый раз, но парень быстро вник в суть дела, а потом даже заявил на него эксклюзивные права. Самостоятельно брал боевое распоряжение, где надо подписывал и ездил в течение полутора недель. Вот тут и подумалось: парень косит службу натуральным образом. В то время, когда весь отряд бдительно себя охраняет днями и ночами, один товарищ весь день где-то катается, возвращается с довольным лицом да еще отдыхает по ночам.

Отряд заподозрил неладное. Для начала в сопровождение назначили другого. Бес попытался пролезть в машину со своим боевым распоряжением, дескать, у него эксклюзив, но был отправлен в наряд. Некоторое время он бегал по двору со своей винтовкой, но ему доходчиво объяснили, что его назначали всего на один раз и не более.

Вернувшийся вечером из поездки рассказал, что в сопровождении житье не худо. Блокпостов конечно много, но тебя бесплатно кормят, еще и на сигареты перепадает. В общем, порешили: в сопровождение отпускать людей доверенных, смелых и проверенных, праздно не шатающихся и в деньгах нуждающихся. Ну, а Бесу, коли так не прост, поручили на ночь пост.

Пост был крайний – на крыше сарая. Мешки с песком, выложенные в рост человека, сверху прикрытые шифером, с тремя бойницами. Ночью свет от прожектора туда не доставал, сразу за сараем стоял бетонный забор высотой метра четыре. Сиди, в кулак покуривай да в ночной прибор поглядывай: не ползет ли невзначай боевик к нашему хутору?

На ночь у нас трое часовых заступали: один на крыше с прожектором, другой у железных ворот возле столовой. Вдобавок разводящий между постами курсировал, обязательно офицер, чтоб никто не спал и покой наш охранял. Отслужил, пошел спать. Благо, народ относится почти миролюбиво: мол, мы нефтяников охраняем, на «спецухи» не ходим, почти свои.

Вовыж в ту ночь был начальником караула. Разводящим у него Хаттаб числился, то бишь Хотабыч. Получил Вовыж радиостанции и приборы ночного видения, раздал по постам. Сам лично залез на сарай к Бесу, объяснил, чтоб в случае шухера тот стрелял вверх. Дальше, насмерть заинструктировав Хотабыча, решил присовокупиться к игре в преферанс. Время было еще детское, раздача только началась. Играть решили до двадцати пяти в пуле. Как раз бы часам к одиннадцати управились – тем паче, что карта кой кому поперла.

И тут – на тебе, цирк уехал, клоуны остались. Тишину разорвала очередь – одна, вторая. Вовыж сорвался с места как ужаленный. За ним поперся связист, параллельно поставив задачу о светомаскировке. Отряд бурлил, как затопленный муравейник – кто с фонарями, кто в трусах, кто с оружием, кто без. Вовыж, спотыкаясь, по лестнице поднялся к Бесу наверх:

– Хай, давайте сторожа позовем. Пускай он по-чеченски их пошугает.

Пара человек метнулась в сторону столовой, откуда принесли старика с палкой. Тот поначалу ничего не воспринимал, но, будучи разбужен заботливо предложенным стаканом, задорно поднялся наверх. Он что-то кричал по-своему в сторону села, возможно посылал на чью то голову проклятия, а может – призывал затаиться.

Беса сняли с поста, на его место поставили Хотабыча. Старик коротал с ним всю ночь до утра, рассказывая подробности Великой Отечественной войны, как он рубил фашистов шашкой. Добрый был старик, душевный. Умер уже, светлая ему память.

Наутро окончательно выяснилось, что Беса, оказывается, на посту обкидали камнями. Откуда – он, понятное дело, не видел, но зато пальнул, навел шороху на весь отряд. Что с ним делать – мы не знали, тем паче, что от поста до ближайших строений метров пятьдесят с гаком. Редкий кирпич, как говорится, долетит. Делайте выводы, товарищи, делайте.

А так, была сказка, был рассказ. А за нею был приказ. Часового поощрить, благодарность объявить. Тем, что в самый ранний сон не прошел до нас шпион.

Сомятина с хренятиной

Неумолимо вдаль спешит природа, судьба готовит поворот, как переменчива погода, а наша служба все идет. Идет, а, может быть, стоит, ведь мы готовы поднапрячься, да жаль – начальство не велит. Им сверху завсегда виднее, куда прокладывать нам путь, над кем или над чем смеяться, но это присказка, а суть…

Прошло два месяца, не боле, народ уже совсем обвык, что служба, если потерпеть слегка, не бей лежачего пока. Хотабыч смастерил рогатку, охоту первую провел на голубей – он их с десяток, а может, боле замочил. И в тот же день, когда смеркалось, он их поджарил у себя. Во тьме сидели и вкушали, зазря чтоб хату не палить. Лишь иногда фонарь включали, чтоб мимо чарок не пролить.

– Хорошо у тебя здесь, Хотабыч, тишина и покой. Жалко – до кухни далеко, зато начальство, поди, и не заглядывает.

– Тут, ежели пойдет война, сразу под раздачу попадешь. До входа в боксы еще надо доползти. Впрочем, хватить о грустном. Друзья! Восславим этот час и осушим свои бокалы! Я пью за мощь нашей державы, за счастье каждого из вас!

– Кстати завтра у Копченого день рождения.

– И каково праздничное меню.

– Решили, будет рыба. Возьмут сазана и сома.

– А как насчет горячительного?

– Не переживай, мир не без добрых людей, как-нибудь выкрутимся. Была бы закуска, а градус найдется. Разведем спирт, как в лучших домах Парижа и Лондона.

Шесть человек сгрудилось над дымящейся сковородкой в тесном предбаннике, освещаемом светом горящего в печке газа. Содержимое посудины таяло на глазах.

– Эх, голубь – птица мира. Пользы никакой, а дерьма хоть отбавляй.

- А что? Ведь птица эта, по сути, только гадит на голову, особенно памятникам.

– Тут ты, конечно, прав, но мясо вкусное, хотя ужаривается почти до размеров воробья.

Порассуждав о пользе и вреде голубятины, покурив еще полчасика, собравшиеся начали расходиться, предварительно отдав оставшиеся после трапезы кости часовому. Часовой Бес скармливал остатки четвероногой своре. Светила полная луна, ничто не нарушало тишину. Бес почесал собаке пузо и отправился патрулировать территорию в направлении к столовой.

Первая половина следующего дня прошла в томительном ожидании праздника для желудка. Копченый, проездив до обеда в поисках рыбы, вернулся только с одним сомом. Связист руководил разделкой рыбы, которая лежала на металлическом столе, как в операционной.

– Ну что, начнем? Ассистент! Нож, скальпель, сигарету!

Сом был около метра в длину, весил порядка двенадцати кг.

– Знатная рыба. Жрет, правда, все, что попало. Хотите загадку? На дне реки лежит, усами шевелит. А вот и не угадали. Это Чапаев.

Отделив голову, разрезав рыбину на куски, связист посыпал все луком, перцем, добавил уксуса.

– Мавр может уходить, без причины не будить. Перед употреблением взболтать. При пожаре выносить в первую очередь.

Сказал – отчалил, словно теплоход от дальней пристани. Вернувшись в каптерку, улегся на кровать. Над ухом натужно пел радиоприемник, исполняя один из хитов про Деда Мороза, который шел не знамо откуда и не знамо куда. Уставившись в потолок, произнес:

– Вот скажи, почему ихний Дед Мороз трезвый и с подарками, а наш – пьяный и с какой-то бабой?

– Так он же наш, русский!

– То-то и оно: умом Россию не понять, а счастье водкой не измерить.

А теперь – тихий час до ужина. Часа за полтора до мероприятия оттуда вынесли столы, установив их на небольшой площадке. Ближе к злополучному ночному посту сноровисто палили костер для жарки шашлыков. Пламя весело струилось по дровам.

Связист затянулся сигаретой и начал устанавливать на кирпичи шампура с сомятиной. Из-за угла неожиданно вынырнул Бес.

– Там это, за стол зовут. Речь толкать.

– А рыбу кто жарить будет.

– Не беспокойся, пожарю.

– Как же, знаю я тебя. Но если так – ответственность за результат администрация не несет.

Наскоро вымыв руки, связист присоединился к застолью. Ему сразу же попытались предоставить слово. Но он, шепнув, что пора, мол, пить третий тост, уселся на отведенное место. Молча подняли стаканы за тех, кого с нами уже нет, – за погибших. После возникшей паузы, занятой потреблением пищи, связист, наконец, поднялся:

– Пора начать нам жизнь по новой и новую страницу написать, пора мечтать, пора влюбляться, пора надеяться и ждать. Пора, мой юный друг, пора на все вопросы дать ответ. Еще один последний поворот и впереди забрезжит свет. Как переменчива судьба и как обманчива природа, вчера ты был босяк, изгой, сегодня ты – герой народа! Смывая с рук разбитых кровь, то падая, то поднимаясь вновь, вперед – да здравствует свобода! – пока жива в сердцах любовь!

А потом добавил:

– Рыба, кстати, ни хрена не прожарилась. Вот что значит остаться без чуткого руководства на кухне.

О фугасах и не только

Фугасы бывают разные: извлекаемые и не извлекаемые, из снарядов и авиабомб. Ставятся везде и всюду: на дорогах, на столбах, на машинах. Иногда появляются как грибы после дождя.

Сплошная зачистка села Гехи. Крупномасштабная операция. Войсковая колонна – «сарделька» длинной 4 километра – втягивается в село. В голове возникает ощущение того, что что-то делается не так как надо.

Несогласованность командования: армейского и милицейского. Полчаса стоим в селе, озираемся по сторонам. Наконец, точки соприкосновения между командирами найдены, кем-то принято решение выехать из села, там провести распределение людей и задач. Выползаем с черепашьей скоростью, остановились. Люди спешиваются и тут команда: «Всем назад!» Головной БТР стоит колесами на артиллерийском снаряде с подведенными к нему проводами.

Легкая паника, откатываемся от этого места на 1 км. После очередного совещания саперы решают рвать его на месте. У нас с нашими саперами свое совещание: «Если буду рвать двумя шашками, то взорвут, если одной, то только расколют». Через 10 минут отдаленный хлопок. «На взрыв снаряда не похоже, ыперы чертовы, взрывчатку пожалели». Ничего, будет второй заход. Второй заход был ближе к обеду, когда мы брели по селу, сгибаясь под тяжестью бронежилетов. Нас трое: я, Муха и Анзор. С нами три опера, 2 чеченских милиционера и взвод красной армии. В бронежилетах только мы, остальные налегке.

Дома, подвалы, чердаки. После четвертого адреса замечаю, что наши чеченцы в масках, в хаты не заходят, только подсказывают, где, что искать.

«Этот занимается машинами, могут быть краденные».

«Этот возит водку фальсифицированную».

«А это просто шайтан – нехороший человек».

Село разделено дорогой на две половины – верхнюю и нижнюю. Из нижней переходит в вверх. Дело идет веселее, наши «наводчики» сняли маски, здесь живут их родственники, в некоторые дома мы почти не заходим.

Вся жизнь – движение поступательное. Мы тоже движемся перебежками. Сначала солдаты оцепляют два-три дома, потом идет группа блокирования и досмотра. Держимся дружно компактной группой – троицей. Бесконечные построения, командир кроет кого-то матом, из его слов выходит, что вся неразбериха из-за связи, все работают на разных частотах. Настроившись на нужную, узнаем, что результат почти ноль. Обрез охотничьего ружья – эхо гражданской войны.

Возвращаемся на базу, все – завтра выходной. Светлое завтра, утро. Визжат тормоза джипа. Выскакивают два типа: на главу администрации села Ачхой-Мартан поставили фугас!

– Взорвали?

– Нет, слава Аллаху.

Прыг, скок, сапер в машину – поехали к месту. Через полчаса наш Андрюха притаскивает 122 мм снаряд, по ходу пьесы объясняя, что тот, мол, как положено, лежал около дороги, провода вели в развалины на краю села.

– Ну, где ж тут глава администрации?

– Так он же там ездит, живет недалеко.

– Ну тогда ясно, сами поставили, сами показали, где поставили.

– Снаряд взрывать будешь?

– А что ему сделается, потерпит. Дурное дело не хитрое.

Фугас пролежал на углу нашего здания еще недели три, пока его не уничтожили накладным зарядом.

Но это все цветочки – ягодки, как известно, впереди. С целью маскировки фугасам можно придать форму камня, бордюра. Вид серый, невзрачный, но осколков больше. Хорошо когда население относится к тебе более-менее дружелюбно, ты его не обижаешь, оно, глядишь, тебе поможет, а если наоборот, может на твоем пути банановую кожуру подложить, авось поскользнешься. А там как в кино – упал, очнулся, гипс.

Приезжает один мужик утром:

– Салам алейкум.

– Салам. Чего хотел, зачем приехал?

– Камешек один на дороге видел. Странный с проводами.

– Спасибо брат. Страсть как интересно, зачем камню провода. Он же не телевизор.

– Вперед Андрей! Труба зовет, спеши исполнить долг сапера.

– Серега, звони в отдел, скажи, фугас нашли.

– Алло, это «Вихрь» беспокоит, мне ваша «Ель» – начальник штаба нужен.

– Женя, привет. Сто грамм утром. А мы фугас нашли, взрывать будем, просим не волноваться, если немного пошумим.

– Что, следственную группу пришлешь, а зачем, все равно камень не помнит, кто к нему провода подключил.

Двадцать минут спустя Андрюха ходит сосредоточенно вокруг обычного на вид бордюра, которые в большинстве своем лежат на краях дорог, в городах и высях нашей необъятной Родины.

Группа оцепления на расстоянии метров 50-ти наблюдает за ним, нервно покуривая. Сапер, как известно, ошибается дважды, первый раз при выборе профессии. Отойдя по проводной линии метров на 70, нашли «лежку» пустую. Вроде ничего сверх естественного, можно рвать. Лето, жара хочется дождика, а его нет. Если нет работы до обеда, оккупируем крышу карандашной фабрики, у наших соседей тверчан открыт пляжный сезон. Медленно, но верно идет июль месяц, экватор командировки.

Сегодня будем искать труп. Труп пограничника – парня выкрали из части черт знает когда. Не получив за него деньги, осенью прошлого года убили и закопали где-то в колхозном поле. Два кинолога, две собаки, одна наша Айда по взрывам, а вдруг под труп засунули гранату, другая по трупам, сапер, оцепление и другие официальные лица. Вытянулись в цепочку вдоль полевой дороги, наблюдаем, как две собачки отрабатывают участок в соток 10-15.

– Гляди, у собак тоже конкуренция, там где одна прошла, вторая не ходит.

– Похоже, Дуська что-то нашла. Вон Шурик рукой машет.

– Пускают на тоже место вторую. Да, вроде что-то есть. Надо копать, авось найдем.

– Как же, хрен тебе с маслом, ворону дохлую кто-то закопал.

– Все, работы не будет, собаки утомились.

– Саня выливает себе в руки воду из фляжки и поит ее собаку.

– Беслан, разворачивай таблетку до базы.

– «Вихрь», это блокпост, пришлите сапера, у нас для него подарок.

Подъезжаем на блокпост. Старший докладывает, что когда краном разбирали водовод, под одной из плит найден снаряд. Впрочем сами посмотрите, вон валяется. Снаряд – конечно таже железка, только железка эта должна взрываться, когда после выстрела попадает куда надо. А этот вот лежит не разорвавшийся и поди узнай на каком году нашей сумасшедшей жизни ему захочется бомбануть. Ну да ладно, сейчас мы его нежно в мозолистых ручках как ребеночка.

– Шурик, Андрюха, помогайте.

– Ага, в бронежилет его.

– Все, братан, отлежался, потерпи чуток.

– Хорошо лопату захватили.

Отъезжаем от блокпоста в поле метров на 1000 с гаком, благо никто не работает. Заур захватил камеру, снимает процесс нашего копания. Вкапываемся в нашу многострадальную землю.

– Готово, выше колена.

– Нежно опускаем, шашечку, детонатор, шнурик огнепроводный с метр длиной. Гори, гори ясно, чтобы не погасло.

– Андрюха, поджигай, готово, ноги в руки и бегом.

Прыгаем в машину.

– Жми, Беслан, на газ.

Минута времени в запасе, отъехав метров 600-700, останавливаемся. Открываем двери, смотрим, Заур начинает снимать. Взрыв, как всегда неожиданно, когда начинаешь думать, что шнур погас.

Содрогнулась земля, вверх метров на 100 взметнулся черный столб дыма, воздух наполнился свистящими осколками. Полет одного из них Заур снимает как завороженный, осколок перелетает через машину, Беслан в два прыжка подбирает его. Теплый. Железяка длиной в ладонь с рваными краями. В башку попадет, мало не покажется. Едим на место взрыва, походив по краю воронки, не обнаружив неразорвавшихся частей, возвращаемся на базу. Мавр сделал свое дело, Мавр может уходить.

Август месяц, время неумолимо движется к концу командировки. Как не повезло яблоку и как повезло вам. Да, нам тогда повезло больше, по сравнению с остальными подразделениями – у нас не было раненых и убитых, наш отряд отделался только двумя аппендицитами, диагноз которых лихо ставил наш доктор Османов по кличке «Царь».

Обед того же дня – колонна втягивается в село Закан-Юрт. Стоп машины. Развернув БТР с главной улицы направо, начинаем двигаться к дальнему кольцу села, досматривая дома с правой и левой стороны.

В первом же доме сталкиваемся с неприкрытой неприязнью к нам. Сравнительно молодая женщина с глазами ытииеными ненавистью, уже через две минуты нашего присутствия в доме называет нас захватчиками. Кроме нее и детей никого нет, муж или сожитель куда-то ушел. На шум прибежала соседка, вроде бы ее успокоила. Во время досмотра ее дома объясняет, что у ее соседки в первую чеченскую убило дочь. Сами они не местные, да и сожитель у нее судя по всему наркоман. Ладно, говорю, проехали, работаем дальше. Дальше проще, эксцессов нет. В одном из домов нам дают напиться, а в последнем дед выносит большую миску с яблоками: « Угощайтесь, сынки».

Закончив зачистку, выезжаем из села, утыкаясь в хвост выстроившейся колонны. С нами два воронежца – опера, сидим сзади на броне. Из села к мосту через речку неожиданного выбегает женщина из первого дома, размахивая кому-то рукой.

– Смотри, машет кому-то.

– А вон какой-то черт на краю поля возле деревьев ходит.

– А ну-ка дайте мне снайперку, я в прицел посмотрю, что у него в руках.

– Смотри, заметил, что мы его пасем.

– Давайте по нему долбанем, сто пудов на нас фугас поставил.

Парень, заметив наше внимание, явно нервничает и, не выдержав, скрывается между деревьев. В это время подъезжает последний БМП с солдатами, и колонна, взревев моторами, отправляется в обратный путь.

Вечером пришли друзья ФСБшники, завтра выезд опять в Закан-Юрт, по достоверной информации на нас был поставлен фугас, но не взорвали, надо уничтожить.

Выехали в 6 утра по светлому, в 7.00 уже работали, аккурат в 50 метрах от места, где стоял наш БТР под кучей коровьего дерьма, нашли чудо человеческой мысли – 250 кг авиабомбу, две проводные линии, одна к ней, а вторая неизвестно куда.

Засунув 400 граммовую шашку к взрывателю, Андрюха улепетывал вовсю как заяц. БТР загнали под мост через речку. Бабахнуло так, что показалось, что на нас упало небо. Облако взрыва величаво поднялось над землей в форме гриба, в селе повылетали все стекла. На месте взрыва образовалась воронка глубиной метра 2, диаметром метров 8.

Вечером мы пили за удачу, за скорейшее возвращение домой и за тяжелый труд сапера.

Андрей Распопин – поэт, офицер петербургского ОМОНа, автор многочисленных публикаций в российских СМИ, участник литературного общества «Молодой Петербург» при Союзе писателей России.