Евгений КАМИНСКИЙ |
ДЕРЕВЬЯ
1
Вдали, под кровом синевы, в густой толпе себе подобных, они просты и неподробны, как воды тусклые Невы.
И корабельной рощи вид, и крон пылающие свечи, уж, кажется, знакомы вечность тебе. И взгляд по ним скользит.
Но листья сброшены. И там, у неба на измятой жести, что означают эти жесты стволов, подставленных ветрам?
Что значат взмахи сучьев тех – то влево бросит их, то вправо, то перегнет их. Но упрямо все время вверх, все время вверх.
Какие муки вмяты в них – изломы, выбоины, метки… А если все они – лишь слепки невидимых судеб своих?
2
Неверен слух, когда – в пол-уха. Плотней прижмись к стволу сухому, слышишь, глухо гудит в нем высь?
Ревут быки, скрипят подводы, трубят рога… Идет орда – хрипят народы в ярме врага.
Паденья, подвиги, измены – все тверже гуд. Другие – павшим на подмену – полки идут.
Мольба и хруст, и окрик ярый в одно сошлись. и от корней по капиллярам уходят ввысь.
И ствол дрожит от напряженья: не удержать уже в подкорке гул сраженья, безумцев рать.
Весь этот блеск, весь этот ужас а ты бы мог – через себя – и в зной, и в стужу как будто Бог?
3
Сталь обогнув, насквозь проткнув бетон, с трудом пройдя скрипящих тварей толпы, древесный корень день и ночь, как помпа, качает влагу… Сна не знает он.
Там, от небытия на волосок, где спит песок и неподвижна глина, в кромешной тьме, где ночь и день – едины, живет он. И оттуда тянет сок.
Не понимая, что такое свет, ослепшему подобен рудокопу, он знает только черную работу и вечность, ибо времени там нет.
Раздвинув камни, в глубь своей тюрьмы уходит он все дальше, твердо зная, что наверху кипит листва сквозная, пожизненной не знающая тьмы.
4
Со стоном натянулись жилы, потом суставы заскрипели. И все, кто под землею живы, сначала тихо, еле-еле,
потом все громче, слева, справа: шипели: "Не имеешь права! Мы все в поруке круговой. Уйдешь, а мы, жуки и гады?! Держись! Нам - смерть дожди и грады, и солнца шар над головой!"
И в корни первыми немые вплетались черви дождевые и вбок тянули, чтобы там переплестись с корнями ели… Звенели тонко, на пределе, и разрывались пополам.
Потом густая под корнями зашевелилась тьма огнями, когда жильцы сырых темниц сошлись, перед концом едины… И бронзой отливали спины, и ртутью – прорези глазниц.
Сошлись и, лапами, хвостами сцепившись, неделимы стали. Дрожали, смерти не боясь, как будто сделаны из стали… И мертвые уже держали с землей еще живую связь.
5
Когда, вцепившись намертво в карниз, почти переступив за край оврага, стоят деревья и не смотрят вниз, я знаю, это – жизнь, а не отвага.
Жить на краю и не бежать судьбы, ждать, что – вот-вот… и обрастать листвою. Кто научил их? Верою какою исполненные, корни их тверды?
Здесь их земля и небо их. И тут, на смертный бой с ветрами поднимаясь, они живут, скрипя, но не сдаваясь. Скрипя стволами, яростно живут!
_________________________________________
Евгений Каминский – поэт и прозаик, автор книг «Естественный отбор», «Раба огня» и других, член Союза писателей Санкт-Петербурга. |