№12 2010


Содержание


Михаил Яснов. Счастье – то, что кроется в нюансах. Стихи.
Михаил Блехман. Чет, нечет. Безымянный. Рассказы.
(послесловие Евгения Лукина)
Светлана Розенфельд. Дойдя до абриса земли. Стихи.
Валентина Лелина. Там плачет женщина. Стихи.
Вячеслав Овсянников. Серебряная пыль. Миниатюры.
Валерий Земских. Падают дни. Стихи.
Ростислав Евдокимов-Вогак. Квадрат. Повесть.
Олонецкие гости
Георгий Чернобровкин. Эпистолярное. Стихи.
Сербские гости
Матия Бечкович. Вера Павладольская.Когда приедешь в какой-нибудь город. Поэмы.
Йован Христич. Целыми днями сижу в библиотеке. Стихи.(перевод с сербского Александра Шево)
Новые переводы
Владимир Набоков. Любовь моя, отступника прости. Стихи.(перевод с английского Алексея Филимонова)
Абхай Курам. Отражения. Стихи.(перевод с английского Андрея Родосского)
Русский мир
Игорь Джерри Курас (США). Хороший брат Авель. Рассказы.
Евгений Якубович (Израиль). Смерти моей хочешь. Рассказ.
Ирина Кандаурова (Германия). Сапоги. Рассказ.
Юбилей
Николай Бех. В гостях у Сокурова. Дневниковые записи.
Литературному объединению «Пиитер» – 10 лет. Стихи. (составление Галины Илюхиной)
Молодые голоса
Виталий Нестеренко, Николай Неронов,Олег Ильин, Вера Чигарина. Стихи.
Александр Беззубцев-Кондаков. Писатель как растение. Статья.
Николай Голь. Японский бог. Стихи.
Борис Григорин. Со страхом рыцарь и упреком. Стихи.
Николай Благодатов. Живописец Зинштейн. Заметка.
Лев Мочалов. В поисках третьего пути. Статья.
Голос минувшего
Анатолий Соколов. Незаконные звезды. Стихи.
Константин Крикунов. Монастырский дневник.
Борис Друян. Открытие. Воспоминания.
Андрей Шацков. Сага о пятидесятых. Стихи.
Анатолий Аграфенин. Философия Семиха. Очерк.
Виктор Червинский. Масём. Былинки.

SnowFalling

Владимир НАБОКОВ

НОВЫЕ ПЕРЕВОДЫ

«ЛЮБОВЬ МОЯ, ОТСТУПНИКА ПРОСТИ…»

Английские стихи Владимира Набокова (1899–1977) практически неизвестны российскому читателю. Журнал «Северная Аврора» восполняет этот пробел, впервые публикуя перевод тех лирических произведений, большинство из которых не были включены в прижизненный двуязычный сборник Poems and problems – «Стихи и шахматные задачи», 1970. Видимо, тут необходим интерпретатор (или волшебник) уровня самого Мастера, чтобы передать их сложную ассоциативную образность.

Свои стихотворные опыты на английском Набоков не раз сравнивал с русскими аналогами: «у них более тонкая текстура, чем у русских, несомненно, из-за того, что им не хватает той внутренней словесной связи со старыми затруднениями и постоянного беспокойства мысли, которые свойственны стихотворениям, написанным на родном языке, с непрерывным параллельным бормотанием изгнания и так и не разрешившимся детским дерганьем за самые ржавые струны».

Единая тема его русских и английских стихотворений – изгнание. В образе французского профессора Набоков изображает и себя: отплыв в 1940 году из оккупированной Францию в Америку, он почти бесповоротно перешел на английский. Утрата языка Пушкина стала для него трагедией, сродни утрате возлюбленной. «Лунный» язык на «кремнистом пути» – сверхзадача автора, исследователя потусторонности, не случайно высадку человека на луне писатель принял восторженно.

В одном из наиболее известных английских стихотворений «Вечер русской поэзии» Набоков признается западному читателю в вине перед отчизной, которую он оставил не по своей воле: «Бессонница, твой взор уныл и страшен; любовь моя, отступника прости». Любовь невольного изгнанника возвратила его «беспаспортную тень» в Петербург и Россию – теперь уже навсегда.

Редакция

Изгнанник

Поэт из Франции: небритость, легкий тик,

со стопкой книг худой его двойник,

вы встретите в рассеянье его

средь кампуса, увитого плющом,

и ум безумца – ветром возмущен,

(ища прибежища в строке Гюго),

что в блеске между листьев тополей

роняет синевы бездонный клей,

иначе разбежались бы предметы,

что шествуют насквозь – велосипед,

красавицы, их ножки, тени, свет,

и книги, суетою не задеты.

Верлен учитель в Англии. Бодлер

слагал в аду бельгийском, для химер,

был одиночеству судьей и братом.

Глаза плюща устремлены на блеф.

Листва бормочет о стране на «эф» –

как, например, Фортуна или Фатум.

Он соглядатай собственных теней,

и разум медитирует ясней

в распадах плоти, на немом экране.

Итог: Булонский лес, где стулья меж кустов,

один торчит во рву, в тенетах слов,

а прочие – внимают на поляне.

Ода журнальной модели

Страстный лист надо мною –

наяву или вне,

на рассвете весною,

на закатной стерне.

Ах, лилейны подмышки, –

словно бабочка та,

где бессмертия вспышки

и зарделась мечта.

Ножки – счастья подкова,

в гетрах клетчатых и,

в оперенье лиловом,

ты и я – мы одни!

Дева, Ева, успела

подразнить – и пронзив,

исцеляй неумело,

где цветение слив.

Там, под черною маской,

в алебастре звезда.

Кто заглянет с опаской,

прорифмует: «беда»?

Обгоревшее пенье

в негативах огня.

Муза или забвенье

в слове «стих» для тебя?

Ты женился б, приятель,

на модели, скажи?

О, бесстыдное платье

и семьи миражи!

Нежнейший из языков

Произноси обманные слова,

что губы дерзко дразнят, разделяя

(про-щай или good-by), – пейзажу, чья листва,

посланья бледные небес листая,

провидит тусклый грохот, где тоннель

с раздавленною кожурой банана,

из сердца изгоняет бедный хмель,

и зарастает сумрачная рана.

Тускнеет город, сер и непригож,

и чешуя беспалая перчаток

предвосхитит лирическую дрожь

любви и славы, в языке зачатых.

За горизонт стремится мотылек,

что в бездну проводил стихотворенье,

разлукой озаряется Восток,

и, в немоте, взыскует возвращенья.

Так находи фатальные слова

и приручай их к воле и дерзанью,

подхватит их народная молва,

как римского сенатора признанье.

Ты отлетел, мы разъединены,

нежнейший моя язык, моя утрата,

и губы обрабатывать должны

язык иной, для сердца грубоватый.

Мечта

«Верни скорее», – умоляя,

душа металась в полусне.

Свое затменье постигая,

луна слепила бездны вне,

искала мальчика, калеку,

смеющегося невпопад, –

нога его, без человека,

кровоточила, шла назад.

Тень на лице от старой рамы

пощечиною обдала,

сияли лунно амальгамы

подушек, что читала мгла.

Он возвращался, спотыкаясь,

в пыли, в клубящуюся речь,

в зиянье пламени являясь,

обняв таинственную вещь.

Реквием

Он, малышом, нередко падал,

и на ковре или песке

грустил подобьем листопада,

пред пустотою, налегке.

Теперь окончилось сраженье,

он пленник вечного холма,

его настигло притяженье

земли и бездны, и зима.

Десперанто

Ночь. Галька. Путь к Земле блестит, кремнист

Цыплят на корабле немолчно пенье.

Протягивает бездна лунный лист –

каналу АВС стихотворенье.

Одуванчики

Преобразились солнца – в луны,

косилки не познав счастливо.

С колен поднялись, снова юны

и в пухе звездном горделивы.

Перевод с английского

Алексея Филимонова

Примечание

На электронном форуме NABOKV-L один из англоязычных участников указал на то, что стихотворение «Изгнанник» может быть прочитано двояко: написанное как ямбом, так и амфибрахием. Ниже публикуется еще один вариант перевода А. Филимонова.

Потусторонний

Изгнанник из Франции – верно, поэт:

небрит, угловат, чуть прозрачен на свет,

но вы разглядите его

спешащего в кампус, при яркости дня,

и в буре, когда он от гнева дождя

укрылся строкою Гюго.

О ветер, таинственной синью залей

и эту седую листву тополей,

и прошлое, и перемиги

красоток, и ножки, что шествуют сквозь

поэта, подобного духу, и врозь

несомые в будущность книги.

Верлен славный лектор, а где же Бодлер,

явивший величья и славы пример,

в бельгийском аду заточён?

Плющ в сон устремился, изгнанье воспев,

листва вспоминает прародину с «эф» –

то Франция иль Фаэтон.

Он в тело свое будто в тень погружен,

потомок еще не восставших времен,

взыскуя язык нелукавый.

Автограф на стуле, в Булонском лесу,

застывшем средь прочих – как трон на весу,

и некий – пленённый канавой.

____________________________________________

Алексей Филимонов – поэт, литературовед, автор книги лирики «Ночное слово», член Союза писателей России

 

Сайт редактора



 

Наши друзья















 

 

Designed by Business wordpress themes and Joomla templates.